Великий западный поход чингизидов на Булгар, Русь и Центральную Европу

Этот поход начался с разгрома Булгара и владений приволжско-уральских народов: саксинов, мордвы, суваров 1, вотяков 2 и других. Принятие решения о нем известно в передаче нескольких источников, приведем текст Джувейни: "Когда каан (Угетай) во второй раз устроил большой курилтай и назначил совещание относительно уничтожения и истребления остальных непокорных, то состоялось решение завладеть странами Булгара, асов и Руси, которые находились по соседству становища Бату, не были еще окончательно покорены и гордились своей многочисленностью" [49, с.22]3. Численность войск монголов для этого была определена в 120 - 140 тысяч человек, включая корпус Субэдэя и Кукдая. Осенью 1236 г. началось наступление этой армады на Великий Булгар: "Тое же осени, придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари, и взяша славныи Великыи город Болгарьскии и избиша оружьем от старца и до уного и до сущего младенца, и взяша товара множство, а город их пожгоша огнем, и всю землю их плениша" [ПСРЛ т.1, стб.460]. "Вся земля" Булгара - это города Биляр, Кернек, Жукотин, Сувар и другие [198, с.191]. О том же пишет Джувейни: "Сначала они [царевичи] силою и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большою населенностью. Для примера подобным им, жителей его [частью] убили, а [частью] пленили" [49, с.22]. Покончив с ними, монголы занялись покорением других народов Поволжья и Прикамья - башкир, мордвы, буртасов и прочих.

По свидетельству очевидца, венгерского монаха Юлиана, события развивались следующим образом: "обратившись к западу [монголы] в течение одного года или немного большего [срока] завладели пятью величайшими языческими царствами: Сасцией, Фулгарией⁴, взяли также 60 весьма укрепленных замков" и "кроме того, они напали на Ведин, Меровию, Пойдовию, царство Морданов" [4, с.86]. Сопротивление монголы встречали разной силы, в одних случаях его не было, а в других было весьма ожесточенным: "один князь со всем народом и семьей покорился владыке Татарии, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил" [4, с.85-86]. Как сообщает Карпини, часть саксинов сражалась очень упорно и их сопротивление так и не удалось подавить до конца [12, с.57-58].

В Поволжье, по данным РД, действовали тумены Джучидов, царевичей домов Чагатая и Угэдэя, а также сына Чингисхана Кулькана [39, с.38]. Другое крыло монгольского войска составляли тумены Мэнгу и Гуюка - они действовали против половцев и аланов, в направлении от Нижней Волги вдоль берегов Каспия к степям Северного Кавказа и устью Дона [97, с.72-73]. В этой "облаве" монголы сумели в основном завершить покорение кипчакских (половецких) родов Прикаспия - отметим, что в 1240 г. автор СС называет весь поход 1236 - 1240 гг. "Кипчацким", что указывает на значимость для монголов действий именно против половцев. Но полностью покорить всех кочевников приволжских степей им не удалось - самым красноречивым доказательством этого считается борьба монголов с отрядами кипчака Бачмана. Правда, многие исследователи, вслед за туманной датировкой у РД, считают, что борьба монголов с Бачманом, руководителем этого половецкого сопротивления, относится к 1237 г., но до похода на Русь осенью 1237 г. Однако Джувейни, писавший всего через 20 лет после событий относит действия по уничтожению отряда Бачмана на период после этого: "Когда каан (Угетай) отправил Менгу-каана, Бату и других царевичей для овладения пределами и областями Булгара, асов, Руси и племен кипчакских, аланских и других, (когда) все эти земли были очищены от смутьянов и все, что уцелело от меча, преклонило голову перед начертанием (высшего) повеления, то между кипчакскими негодяями оказался один, по имени Бачман, который с несколькими кипчакскими удальцами успел спастись; к нему присоединилась группа беглецов" [49, с.24]. Рассказ о Бачмане вынесен Джувейни отдельно от рассказа о событиях покорения Булгара и похода на Русь. Рашид ад-Дин, использовавший текст Джувейни в своем описании Великого западного похода, вполне мог попытаться датировать этот рассказ годом покорения Булгара и кипчаков, исходя из своей задачи связать в единое целое все фрагменты книги Джувейни, которые относились к Булгару и кипчакам. Поэтому более вероятным представляется, что действия против Бачмана, потребовавшие привлечения туменов Мэнгу и Бучека, относятся к 1238 - 1239 гг., когда происходило подавление монголами восстаний мордвы и кипчаков.

После поражения булгар, мордвы, суваров, башкирдов, буртасов, марийцев и кипчаков войска Бату или смогли увеличить свою численность за счет перешедших на сторону монголов, или по крайней мере компенсировали свои потери. Об этом сообщает Фома Сплитский: "потом, пополнив свои воинские соединения прежде всего за счет племен куманов и многих других покоренных ими народов, они снова повернули против рутенов. Сначала они окружили… Суздаль" [51, с.104] (здесь речь идет о событиях 1237 г., так как Суздаль монголы взяли в начале февраля 1238 г.). Подобная практика стала у монголов регулярной - после "Батыева побоища", перед последним их походом на Русь осенью 1240 г. и затем в Венгрию и Польшу они сделали новые наборы воинов из покоренных народов (об этом ниже). В общем, к осени 1237 г. монголы были готовы продолжить свои завоевания.

Вот так, вслед за Булгаром и кипчаками, наступила очередь Руси. "Батыево побоище" или монгольский погром Руси 1237 - 1240 гг. - это постоянная тема исследователей русской истории, которая отныне навсегда поделена на "домонгольскую" и всю остальную. К сожалению, письменных источников о ходе монгольского нашествия немного - это русские летописи, несколько чудом уцелевших произведений древнерусской литературы, записки европейских путешественников (видевших результаты нашествия и передавшие рассказы уцелевших в нем) и фрагментарные упоминания о нем у восточных авторов (Джувейни, Рашид ад-Дин, СС и ЮШ). Благодаря археологии и краеведению их данные можно дополнить, иногда существенно, но приоритет в определении хронологии и описания политических и военных событий остается за письменными источниками.

Исходя из вышесказанного, "Батыево побоище" реконструируется большинством исследователей следующим образом: осенью 1237 г. - весной 1238 г. произошло первое вторжение монголов на Русь, охватившее ее северо-восточные и частично западные земли; поражение военных сил этих княжеств и разрушение их основных центров привели к полной катастрофе общерусской обороны, исчезла даже потенциальная возможность противостоять врагу; в течение 1238 г. монголы больше заняты утверждением своей власти над кипчаками, мордвой и аланами, окраинные русские княжества попадают под удар только в связи с действиями против этих народов или в результате обычных набегов для грабежа; в 1239 г. - начале 1240 г. основные силы монголов заняты на Кавказе, нанесен удар только по южным русским княжествам (Переяславскому и Черниговскому), потенциальной фланговой угрозе для монгольских армий, а также разведана оборона оставшейся пока целой богатой Киевской земли; осенью 1240 г. последнее нахождение Батыя на Русь, окончательно завоевываются юго-западные земли Руси перед походом дальше на запад Европы. Ниже рассмотрим эти события подробнее.

После разгрома Булгара туменами Бату и подхода к ним корпуса Мэнгу, состоялся курултай и, "по общему соглашению, пошли войной на русских" [39, с.38]. К осени 1237 г. монголы сосредоточили свои силы в двух основных районах - в низовьях реки Воронежа и на южных границах Рязанского княжества ("Одна часть у реки Этиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дон, близ замка Воронеж (Oveheruch), также княжества русских" [4, с.86]). Это сосредоточение не могло остаться незамеченным - тот же Юлиан, летом 1237 г. ушедший из Суздаля, сообщает, что в Суздале знали о намерениях монголов - "они, как передавали нам словесно сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением зимы замерзли, после чего всему множеству монголов легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских" [4, с.86]. В.Н. Татищев приводит данные о том, что бояре суздальского князя, получив сведения о татарах от беженцев из Булгара, советовали князю "чтоб городы крепить и со всеми князи согласиться к сопротивлению, ежели оные нечестивые татара придут на землю его" [46, с.230]. Таким образом, трудно говорить о внезапности нападения - стратегической внезапности не могло и быть, разве что была надежда на то, что именно в эту зиму монголы не начнут - по некоторым сведениям зима 1237 г. была суровой и началась рано, поэтому имелись основания надеяться, что монголы не рискнут напасть зимой, опасаясь бескормицы для коней. Кроме того, с ними пытались еще и договориться - точнее, откупиться, как это делалось с прочими кочевниками, находившими на Русь. Но эти ожидания не только не оправдались, но, видимо, еще и притупили бдительность русских князей.

Пока монголы находились на исходных, встревоженные русские княжества искали способ договориться - видимо, монголы заранее послали к ним требования дани или "десятины". В "Повести о разорении Рязани Батыем" сказано: "присла на Резань к великому князю Юрью Ингоревичю Резанскому послы безделны, просяще десятины въ всем: во князех и во всяких людех, и во всем" [30, с.184]. Несмотря на явно неприемлемое требование отдавать людей и следовать воле монголов "во князех", собравшийся в Рязани совет рязанских, муромских и пронских князей, не пришел к однозначному решению воевать с монголами - монгольские послы были пропущены в Суздаль, а к Батыю отправлен с посольством сын рязанского князя Федор Юрьевич "з дары и молении великиими, чтобы не воевал Резанския земли" [там же]. Несмотря на отсутствие сведений об этом в других летописях, надо признать большую достоверность сообщений памятника собственно рязанского происхождения.

Из указанных мест сосредоточения монголы выступили по направлению на Рязань, местом соединения всех сил была река Онуза (ср. в Тверской летописи и Новгородской 1-й - "сташа о Нузле" [ПСРЛ т.15, стб.366], "река Узла" у Татищева [46, с.231]), видимо "в районе среднего течения рек Лесной и Польный Воронеж" [97, с.84]. Находившийся там проход в сплошных лесах выводил монголов "безвестно на Рязаньскую землю лесом" [ПСРЛ т.15, стб.366], т.е. по притокам р. Прони на Рязань. Видимо, именно туда прибыл рязанский князь Федор Юрьевич. Но его посольство закончилось трагически - он был убит вместо со всеми своими людьми по приказу Батыя. "Повесть о разорении Рязани Батыем" видит причину этого в том, что князь отказал дать "рязаньских князей тщери или сестры на ложе", это вполне правдоподобно - монгольские ханы часто требовали и получали (как уже упоминалось в рассказе о войнах с чжурчжэнями и тангутами) знатных принцесс из домов правителей покоренных народов в виде своеобразного знака заключения соглашения о мире и подчинении (ср. высказывание Чингисхана: "[Величайшее] наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, [в том, чтобы] сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов, [в том, чтобы] превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!" [38, с.265]). Но тут, возможно, сыграло свою роль и другое обстоятельство - отправив посольство к монголам, рязанцы одновременно стали выдвигать свое войско навстречу им: "князи же Рязаньстии, Юрий Иньгваревичь и брата его Олег и Роман Иньговоровичи, и Муромские князи и Проньские хотеша с ними⁵ брань створити, не вьпустячи в свою землю, и выидоша противу них в Воронож" [ПСРЛ т.15, стб.366]; и послали за помощью в другие княжества - во Владимир и в Чернигов (черниговский князь Михаил Всеволодович отказал в помощи, потому что "резанские с ними на Калк не пошли" [46, с.232]).

Поэтому Батый решил опередить рязанцев и, упредив возможное соединение последних с суздальцами, первым двинулся на них. Где-то "близ придел (т.е. пределов) резанских" вся мощь монгольского войска обрушилась на рязанские войска. Судя по всему это было кровопролитное и упорное сражение - рязанские, пронские и муромские дружинники были умелыми воинами русского пограничья (автор "Повести о разорении Рязани Батыем" называет рязанцев "господством", т.е. дружинниками, чье умение удивило монголов: "бьяшеся, яко всем полком татарьскым подивитися крепко и мужеству резанскому господству"), они так "храбро и мужествено" сражались, что "едва одолеша их силныя полкы татарскыя", но при этом почти все рязанское войско погибло - "многая князи месныя и воеводы крепкыя, и воинство: удалцы и резвецы резанския, вси равно умроша и едину чашу смертную пиша, ни един от них возратися вспять: вси вкупе мертвии лежаша" [30, с.188].

После этого сражения, разоряя села и небольшие грады ("град Пронск, и град Бел[город], и град Ижеславець" [30, с.188]), монголы подошли 16 декабря 1237 г. к Рязани6, расположившейся на берегу Оки, в 4 км от впадения в нее р. Прони. Под Рязанью было собрано все монгольское войско - там уже был и корпус Мэнгу, его усилия по взятию города отмечают и РД и ЮШ. Как пишет Рашид ад-Дин: "Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кулкан, Кадан и Бури вместе осадили город Арпан и в три дня7 взяли его" [39, с.38], при этом "[Мэнгу] вместе с чжуваном Бату… дошел до города Рязань8, самолично сражался врукопашную и сокрушил его [город]" [55; цз.3, с.15]. Рязань подверглась непрерывному обстрелу камнеметами и огненными припасами в течении 5 дней: "овии с огни, а ини с пороки" [30, с.190]. Для сборки камнеметов имелось все необходимое - в соединенном войске монголов было достаточно специалистов из Китая и Тангута (так, "Сили Цяньбу, человек из тангутов… сопровождал чжувана Бату в походе на русских. Дошли до города Рязань, сильно сражались 7 дней и захватили его" [55; цз.122, с.1327]), а русские леса в изобилии снабжали монголов древесиной для сборки осадных орудий. На шестой день, 21 декабря 1237 г., последовал решительный штурм города, Рязань пала, ее защитники и почти все население были перебиты, а город уничтожен: "пожгоша весь и князя их Юрья убиша и княгиню его, а иных же емше - мужей, и жены, и дети, и черньца, и черниць, и ерея, овы рассекаху мечи, а други - стрелами стреляхуть и в огнь вметаху, иныя имающа, вязаху, и поругание черницам, и попадьям, и добрым женам, и девицам пред матерми и сестрами" [ПСРЛ т.1, стб.515].

От Рязани монголы двинулись вверх по Оке к Коломне (между ними около 130 км) - этот город, находящийся при слиянии Москва-реки с Окой, запирал единственно доступный путь вглубь Суздальской земли [97, с.89]. Весть о гибели Рязани, которую принес в Суздальскую землю "кюр Михайлович" [ПСРЛ т.2, стб.779], не могла достичь стольного Владимира раньше, чем через неделю (расстояния по рекам между ними более 400 км), а до Коломны монголы могли дойти за 2-3 дня. Но по сведениям Татищева они там оказались около 1 января 1238 г. [46, с.233, 291], видимо, потому что какое-то время занимались "освоением" окрестностей Рязани. Перед великим князем Юрием Всеволодовичем оказалась труднейшая задача, надо было выбирать стратегию поведения - еще совсем недавно он получил одновременно и просьбу о помощи от рязанцев, и требование монголов покориться и платить десятину. Известия об этом монгольском посольстве очень скудны - выше упоминалось, что рязанцы пропустили его в Суздаль, но исход переговоров сохранила только эпитафия великому князю Юрию Всеволодовичу в Лаврентьевской летописи: "безбожныя Татары, отпущаше, одарены, бяху бо преж прислали послы свое: злии ти кровопиици, рекуще - мирися с нами, он же того не хотяше" [ПСРЛ т.1, стб.468]. Как видим, он отпустил с миром и "одарил" монголов, т.е. пошел на уступки в вопросе дани, но при этом решил готовиться в борьбе.

Отказ же подать помощь рязанцам, в свете вышеизложенного, может поэтому иметь и другое объяснение, иное, чем общепринятое - "надеялся сам собою татар победить" [46, с.232] или, как написал новгородский летописец, "Юрьи же сам не поиде, ни послуша князии рязаньскых молбы, но сам хоте особь брань створити" [24, с.74-75]. Конечно, это очень похоже на проявление одной "из черт социальной психологии, характерной для рыцарства периода феодальной раздробленности, когда каждый рыцарь, каждый полководец, каждое феодальное воинство стремились к собственному, личному участию в сражении, зачастую не считаясь с общими действиями" [121, с.113]. Но, как предположил В.В. Каргалов, отказ предоставить помощь рязанцам мог быть вызван и обычным просчетом - великий князь "начал собирать силы для отпора; сопротивление рязанских князей должно было, очевидно, дать возможность выиграть время для концентрации сил", та же цель, т.е. отсрочка нападения, преследовалась "одарением" монгольского посольства; поэтому "в этих условиях помогать Рязани было опасно"; но быстрые действия монголов поломали эти планы [97, с.89].

Если предположить, что суздальское войско выступило к Коломне немедленно по получению вести о гибели Рязани, то дойти от Владимира оно могло не ранее 4-5 января 1238 г., и то если бы двигалось со скоростью гонца, что маловероятно. Но сражение под Коломной, видимо, состоялось не ранее 9 января - уже 20 января была взята Москва [46, с.233], а сражение за нее по данным Рашид ад-Дина продолжалось 5 дней (см. [39, с.39]), значит, от Коломны монголы выступили к Москве не позднее 12 -13 января (от Коломны до Москвы около 100 км). Судя по тому, что сражение под Коломной было ожесточенным (там погиб сын Чингисхана Кулькан, что указывает на возможный удар русской тяжелой кавалерии - темники и чингизиды обычно находились в тылу сражающихся монголов, которыми руководили) и длилось 3 дня [39, с.39], и с учетом времени на сбор трофеев и приведение войска в порядок после тяжелых боев, можно предположительно датировать подход русских сил к Коломне 7-9 января 1238 г. Таким образом, похоже, что монголы не спешили приступать к взятию Коломны и ждали подхода русского войска, чтобы разбить его в поле, а не спровоцировать его уход обратно от Коломны при виде ее развалин, которые ему не будет иметь смысла защищать.

Их ожидания исполнились - русское войско приняло бой в поле. Суздальское войско было достаточно мощным - это были почти все владимирские полки во главе со старшим сыном великого князя Всеволодом Юрьевичем ("Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людми" [ПСРЛ т.2, стб.779]), остатки рязанского войска (т.е. полков рязанских и пронских) во главе с князем Романом Игоревичем и какой-то отряд новгородцев ("и Новгородци съ своими вои из Владимиря" [ПСРЛ т.1, стб.515]). Кроме того, к ним присоединилось ополчение собственно Коломны. Все ранние летописи, чьи известия восходят к современным событиям записям, сообщают, что это было крупномасштабное сражение с большими потерями сторон: "бысть сеча велика и… мужии много убиша у Всеволода и прибежа Всеволод в Володимерь в мале дружине" (Лаврентьевская, [ПСРЛ т.1, стб.460]), "бишася крепко" (Суздальская, [ПСРЛ т.1, стб.515]), "много паде ту" (Новгородская 1-я, [24, с.75]). Судя по сообщениям Лаврентьевской и Суздальской летописей, русское войско в поле сразу же потеряло свой авангард под командованием Еремея Глебовича, он был уничтожен монголами во время его соединения с основными силами Всеволода Юрьевича, потом все русское войско было окружено ("оступиша их Татарове у Коломны"), но ему удалось прорваться к городу и встать "к надолбам", причем главным действующим лицом в этом прорыве был Роман Игоревич, его действия отмечены как русскими летописями, так и Рашид ад-Дином - сразу после рассказа о гибели Кулькана. Возможно, именно при прорыве окружения и выходе к защитным сооружениям у Коломны этот чингизид был убит разъяренными гибелью своей земли рязанцами Романа Игоревича. Поэтому Рашид ад-Дин не мог не написать об отмщении виновнику смерти Кулькана и особо отметил, что "Урмана", т.е. Романа Игоревича, монголы "разбили и умертвили" [39, с.39]. Это произошло уже при штурме Коломны - ее оборона оказалась неспособной сдержать армию Бату, бывшую там в своем полном и сильнейшем составе. Таким образом, анализ известий источников о битве под Коломной показывает, что устоявшееся мнение о ней как о незначительном сражении авангардов сторон совершенно неверно.

От Коломны монголы двинулись к Москве, их подход оказался неожиданным для москвичей, не ведавших о результате сражения за Коломну: "Москвичи же ничегоже не видевше9 " [24, с.75]. Город был осажден и, несмотря на пятидневное упорное сопротивление, взят 20 января 1238 г. Сопротивление Москвы запомнилось - у Рашид ад-Дина сохранено даже имя убитого монголами московского князя ("Улайтимур", искаженное на тюркский лад "Владимир"), им был малолетний сын великого князя Владимирского Владимир Юрьевич10 (см. [153, с.184]). Москва была разрушена, а "люди избиша от старець и до младеньць" [ПСРЛ т.1, стб.516]. Кроме того, монгольская армия устроила фуражировку в районе Москвы и Коломны. Это подтверждает тот факт, что кроме обычного - "монастыри вси и села пожгоша" [ПСРЛ т.1, стб.461], летопись специально отметила, что монголы "много имения вьземше" в этих подмосковных монастырях и селах. Видимо, целую неделю монголы запасались фуражом и провиантом, после чего выступили к Клязьме, по льду которой и добрались 2-3 февраля 1238 г. к Владимиру (исследование дат в Лаврентьевской летописи дает эти числа, см. [67, с.109-110]). К этому времени в городе остались с небольшими силами сыновья великого князя Всеволод и Мстислав. Сам великий князь, получив отчет о сражении под Коломной от Всеволода, решил положиться на крепость стен своей столицы и отправиться в условленное место сбора новых полков: "выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, урядив сыны своя в собе место, Всеволода и Мстислава, и еха на Волъгу с сыновцы своими, с Васильком и со Всеволодом и с Володимиром, и ста на Сити станом, а ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своею, и нача Юрьи, князь великый, совкупляти вое противу Татаром" [ПСРЛ т.1, стб.461]. Это решение было результатом военного совета, о котором сообщает Татищев, причем предложение части бояр еще раз попытаться выйти против монголов в поле было отвергнуто [46, с.233].

Этот отход "на Ярославль" [24, с.75], который произошел буквально на глазах монголов - они разминулись с отрядом великого князя менее чем на день (Татищев датирует отход великого князя Юрия Всеволодовича 2 февраля, [46, с.233]), вызвал у последних опасения насчет возможных неожиданных ударов по ним отряда великого князя. Такого образа действий монголы имели полное право опасаться, так как "малая война" показала свою эффективность против них и в 1223 г. (булгары и мордва так разбили Чжэбэ и Субэдэя) и сейчас, во время вступления на суздальскую землю. Дело в том, что "Повесть о разорении Рязани Батыем" относит начало действий отряда Евпатия Коловрата, который "погнаша во след безбожного царя и едва угнаша его в земле Суздалстей" и нападал "на станы Батыевы" [30, с.190], ко времени марша монголов к Владимиру. Сам рассказ о Евпатии Коловрате поздний, он появляется под пером книжника XV в., но он, очевидно, отражает события реальные, только, по замечанию Д.И. Иловайского, "трудно определить, насколько народная гордость участвовала в изобретении поэтических подробностей" [92, с.71-72]. Монголы знали, что великий князь отправился на север, поэтому им логично было предположить, что он выбрал своей базой Суздаль. От Владимира к Суздалю Бату (или Субэдэй, как его советник в походе) отправил отдельный корпус, который взял и сжег Суздаль в промежутке между 4 и 6 февраля, так как 6 или 7 февраля11 этот отряд уже вернулся к Владимиру [46, с.234]. Сам Владимир был взят штурмом, после нескольких дней бомбардировки из камнеметов и огнеметных машин во второй половине дня 7 февраля 1238 г.

После разрушения столицы Владимиро-Суздальской земли, монголы начинают рассылать отряды для облавного обхода русских городов и поиска великого князя Юрия Всеволодовича: "И оттоле разсыпашася татарове по всей земли той" [ПСРЛ т.15, стб.369]. Монгольская армия разделилась на 3 направления: на север, к Ростову и Ярославлю, для преследования великого князя ("поидоша на великого князя Юрья оттоле, овии же идоша к Ростову, а инии же к Ярославлю" [ПСРЛ т.1, стб.518]) отправился сильный корпус Бурундая [ПСРЛ т.2, стб.779]; на восток, к Средней Волге (на Городец) был направлен второй отряд ("инии на Волгу, и на Городець" [ПСРЛ т.1, стб.518]); а на северо-запад, к Твери, шли тумены самого Бату и других чингизидов.

Движение монгольских туменов к Твери и их состав хорошо документированы. Так, русские летописи дают точные координаты движения - Тверская летопись сообщает, что "кь Юриеву¹², и кь Переяславлю, и кь Дмитрову, и тех взяша; а инии Тферь шедше взяша, в ней же сына Ярославля¹³ убиша" [ПСРЛ т.15, стб.369], а Суздальская уточняет порядок взятия монголами городов по пути к Твери: "Юрьев, Дмитров, Волок, Тверь" [ПСРЛ т.1, стб.518]. Взгляд на карту показывает, что от Юрьева-Польского тумены Бату и Мэнгу разошлись: одни отправились к Твери маршрутом Юрьев - Дмитров - Волок-Ламский - Тверь, и далее на Торжок ("взяша… Дмитров, и Волок и Тферь, и оттоле приидоша кь Торжку" [ПСРЛ т.15, стб.370]); а другие пошли от Юрьева через Переяславль и Кснятин ([ПСРЛ т.10, с.109]) до Твери. А по сообщению РД, можно понять состав монгольских туменов - на северо-западном направлении находились войска главных царевичей, так как Переяславль-Залесский, "коренную область Везислава¹⁴, они взяли сообща (выделение мое - РХ) в пять дней" [39, с.39]. Оказавший сильное сопротивление первому монгольскому отряду Торжок, был взят с приходом подкреплений из-под Твери, где соединились силы обоих направлений северо-западного корпуса.

Как явствует из летописей, к Торжку монголы впервые подошли 22 февраля 1238 г. ([ПСРЛ т.15, стб.370]), а взяли его 5 марта, т.е. через 12 дней - даже сильно укрепленный Владимир продержался вдвое меньше, поэтому обозленные монголы "исекоша вся от мужьска полу и до женьска" [24, с.76], а за какими-то горожанами, которые вырвались из Торжка, устроили погоню вплоть до Игнача-креста: "гнашася безбожнии Татарове Серегерьскым путем до Игнача-креста, и все секучи люди, яко траву, и толико не дошедше за 100 верст до Новгорода" [ПСРЛ т.15, стб.371]. Из этого свидетельства Тверской летописи (а также из Львовской летописи) становится ясным, что Новгород монголы брать не собирались, вопреки бытующим в популярной литературе недоумениям - "почему татары… не пошли на Новгород" [189, с.121]. Ужас, который охватил новгородцев (отметим, что новгородцы даже побоялись направить помощь Торжку, своему важному торговому центру) при известии о приближении монголов (ведь они никак не могли знать, что это не приступ к Новгороду, а только лишь погоня за немногочисленными беглецами из Торжка; в Ермолинской летописи есть важное уточнение на этот счет - "вси люди изсекоша, а за прочими (выделение мое - РХ) людми погнашеся от Торжка", [ПСРЛ т.23, л.122]) - вот причина панических записей в новгородских летописях, которые через 750 лет воспринимаются невзыскательными авторами как свидетельство "развития успеха" монголами в направлении Новгорода. Поэтому так распространен миф о том, что "Новгород был пощажен" [189, с.121], в то время как отход от Игнач-креста был просто завершением погони, задача которой была выполнена - ведь беглецов порубил "аки траву" небольшой отряд монголов. При этом основные силы северо-западного корпуса монголов были под Тверью и Торжком, а остальные "монголо-татарские силы… были разбросаны по огромной русской равнине" [97, с.108].

Одновременно с этими событиями, восточный корпус прошел от Владимира по льду Клязьмы к Стародубу ([46, с.273]) и далее, по Волге, к Городцу Радилову: "на Городець, и по Волзе вся грады поплениша и до Галича Мерскаго" [ПСРЛ т.15, стб.369]. Видимо от Городца монголы рассыпались на несколько облавных отрядов - такие отряды взяли Галич, Вологду (упоминается только в "Русском хронографе", ПСРЛ т.22), "опрочь слобод и погостов" в их окрестностях. После чего они все соединились у Костромы и направились на соединение с корпусом Бурундая, который за это время прошел через Ростов на север. Бурундай вначале имел сведения только об общем направлении движения войска великого князя ("к Ярославлю"), поэтому он выбросил поисковые отряды в двух направлениях - к Ярославлю и на Кашин с Угличем ("а инии к Углечю и къ Кашину и къ Ярославлю" [ПСРЛ т.30, с.89]). Углич, по сведениям из недошедшей до нашего времени "древней угличской летописи", которую видел краевед XIX в. Ф. Киссель, сдался монголам без боя [97, с.96], в то время как Ярославль был разрушен монголами (это известно по данным археологии, см. [176, с.146]).

Пополнив припасы, Бурундай дождался результатов действий своих разведывательных отрядов и подхода сил восточного корпуса - видимо, монголы уже знали о точном расположении стана великого князя Юрия Всеволодовича на р. Сить (приток р. Мологи). Из района Углича и Кашина ([50, с.46]) корпус Бурундая был готов выступить против последних войск Владимиро-Суздальской Руси.

Все это время на р. Сить Юрий Всеволодович ждет подхода оставшихся сил Суздальской земли, а из Новгорода и Южной Руси - помощи от своего брата Ярослава: "И жда брата своего Ярослава, и не бе его" [ПСРЛ т.10, с.109]. Из всех ожидавшихся подкреплений пришла только дружина брата великого князя Святослава Всеволодовича, который упоминается среди князей, учавствовавших в битве на р. Сить ([ПСРЛ т.1, стб.465]). Однако, основные силы, на которые надеялся великий князь - т.е. полки Ярослава Всеволодовича, не успели подойти до нападения монголов на стан войск великого князя и его вассалов. Этот факт часто интерпретируется как намеренное нежелание Ярослава Всеволодовича помочь брату, а то и вовсе как сговор его с монголами. Но из скудных сведений летописей известно, что в 1236 г. Ярослав Всеволодович захватил Киев вместе с новгородскими и новоторжскими добровольцами и "седе в Кыеве на столе; и державъ новгородцевъ и новоторжець одину неделю и одаривъ я, отпусти проче; и придоша здрави вси" [24, с.74]. Судя по новгородскому летописанию, Ярослав Всеволодович спокойно "седе в Кыеве на столе" вплоть до гибели своего брата великого князя, т.е. до 1238 г. Иное известие о киевских делах 1236 - 1238 гг. дает Ипатьевская летопись (далее - ИЛ), в нем приводится диаметрально противоположная информация - Ярослав сел на Киевский стол, но "не мога его держати, иде пакы Суждалю" [ПСРЛ т.2, стб.777], уступив Киевский стол черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу. Сравнение с сообщением Татищева, согласно которому Ярослав, предварительно разорив черниговские земли, мирно, по договору, отдал Киев [46, с.230], добавляет недоумения касательно записи в ИЛ - в ней нет ни срока великокняжения Ярослава в Киеве, ни даже объяснения, каким образом стороны мирно разошлись после боевых действий.

Исследователи феодальной войны первой трети XIII в. между Черниговом и Галичем (и их союзниками) за Киев давно сомневаются в достоверности данного фрагмента ИЛ, из-за тенденциозности ее галицкого автора в описании событий этой войны и искусственности вставки рассказа о взятии Ярославом Киева в текст обширного повествования о других событиях [123, с.563-565]. Кроме того, текст ИЛ, относящийся к событиям после 1205 г., как известно, не был изначально датирован автором, а проставленная в Ипатьевском списке ИЛ датировка была сделана редактором летописи значительно позднее и с большими ошибками (в Хлебниковском списке ИЛ датировки вообще отсутствуют). Видимо, поэтому даже М.С. Грушевский не рискнул положиться на сведения ИЛ и считал, что Ярослав Всеволодович покинул Киевскую землю только после получения известия о гибели великого князя Юрия Всеволодовича [83, с.249], к этому же выводу подводит и О.М. Рапов, который считает, что Михаилу Черниговскому пришлось вести долгую борьбу с Ярославом Всеволодовичем за Киев и только "около 1238 г. он вновь захватил Киев" [153, с.124]. Возможно также, что туманное известие Татищева ([46, с.230]) о каком-то договоре Ярослава Всеволодовича с черниговскими и смоленскими князьми является отражением сложного торга если не за сам Киевский стол, то за компенсацию его уступки. Если это так, то даже можно предположить, что могло быть такой компенсацией - Переяславское княжество, бывшее тогда ступенькой к Киевскому столу. Дело в том, что в 1220-х оно было практически постоянно в руках у суздальских князей из дома Всеволода Большое Гнездо, а с 1234 г., когда престол Переяславля (Русского) покинул Святослав Всеволодович (брат Ярослава и Юрия суздальских), больше не имеется известий о том, кто в нем княжил [108, с.134]. Поэтому Ярослав Всеволодович вполне мог быть в 1236 - 1238 гг. или в Киеве, или в Переяславле, где в течение года-полутора шла торговля за эти столы.

С учетом вышесказанного, становится понятным, что сложная ситуация в Киевской земле держала там Ярослава Всеволодовича вместе с его собственной дружиной, и единственно чем он мог помочь брату, так это приказать своему сыну Александру (Новгородскому князю в 1236 - 1240 гг., будущему Невскому, см. [138]) собрать новгородские полки. Косвенно на это указывает Татищев, когда пишет, что Юрий Всеволодович посылал просьбу Ярославу о помощи полками в Новгород [46, с.233], где Ярослава очевидно не было (так выходит по сведениям новгородских источников), а сам Ярослав должен был быть в Суздале (по версии Ипатьевской летописи). Если же понимать сообщение Татищева как передачу переосмысленных им сведений одного из его источников, где говорилось о том, что на самом деле Юрий Всеволодович торопил своего племянника Александра Ярославича выполнить приказ отца помочь новгородскими полками, то тогда все встает на свои места. В этой ситуации юный новгородский князь ничем не мог помочь - его положение в Новгороде Великом как приглашенного по ряду князя, которое он не мог подкрепить силой или авторитетом (как это делал его дед Всеволод Большое Гнездо и позже он сам, уже будучи Александром Грозным и победителем в "Ледовом побоище"), было в 1238 г. весьма шатким. Собственная дружина Александра была мала, а Новгород, отказавшийся помогать даже своему собственному Торжку, явно не горел желанием отдавать своих воинов суздальскому князю.

4 марта 1238 г. тумены Бурундая внезапно обрушились на стан русского войска у р. Сить. Приближение монголов было скрытным, а марш к месту битвы очень быстрым, так что отправленная на разведку "сторожа" суздальцев просмотрела их подход и была сама уничтожена и только остатки ее прибыли к великому князю с ужасной вестью о том, что "уже, княже, обошли суть нас около Татары" [ПСРЛ т.1, стб.519]. Но она уже запоздала - "нача князь полки ставити около себе, и се внезапу приспеша Татарове" [ПСРЛ т.1, стб.519] и "князь не успев ничто же" [ПСРЛ т.15, стб.370]. Более жестко пишет о беспечности русского войска южнорусский летописец, не связанный с Владимиро-Суздальским княжеством: "Юрьи же князь… не имеющу сторожии, изъехан бысть безаконьным Бурондаема, всь город изогна и самого князя Юрья убиша" [ПСРЛ т.2, стб.779]. В его кратком описании хода сражения упор сделан на внезапность нападения монголов ("изъехан", т.е. подвергся внезапному нападению), на быстрое преодоление частокола вокруг стана ("город") и на отсутствие его боевого охранения ("сторожи"). Несмотря на отсутствие боевых порядков, русские воины вступали в схватки с врагом как только могли: "поидоша противу поганым и сступишася обои полци, и бысть сеча зла", но в конце концов не выдержали напряжения и "побегоша наши пред иноплеменникы" ([ПСРЛ т.1, стб.465], [ПСРЛ т.1, стб.519]). Монголы легко перебили бегущих и потери были страшными: "Убиен бысть великии князь Юрий Всеволодич, на рице на Сити, и вои его мнози погибоша" [ПСРЛ т.1, стб.519].

Для монголов был важен факт захвата или уничтожения вражеского предводителя, поэтому из событий на р. Сить монгольский хронист оставил только сообщение о гибели великого князя, которое нам сохранил Рашид ад-Дин: "Ванке Юрку¹⁵ бежал и ушел в лес; его также поймали и убили" [39, с.39]. По данным РД, после уничтожения последних полков Владимиро-Суздальской Руси монгольские предводители устроили военный совет, судя по расположению их туменов на март 1238 г., они должны были собраться в ближайшем для всех пункте - в районе Твери. Там было решено возвращаться в Половецкую степь, причем по новым местам, чтобы идти "облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути], брать и разрушать" [там же]. Фронт этой "облавы" раскинулся очень широко - от восточных районов Смоленского и Черниговского княжеств на ее левом фланге, до Рязанской земли на правом. Левое крыло вел Батый ("Бату подошел к городу Козельску" [39, с.39]), а правое, видимо, вели Бури и Кадан, которые соединились с Бату у Козельска довольно поздно ("потом прибыли Кадан и Бури" [там же]).

Маршрут правого крыла точно неизвестен, только из одного из списков "Повести о разорении Рязани Батыем" известно, что монголы прошли мимо Рязани весной 1238 г., не тронув ее [97, с.110]. О маршруте Батыя известно больше - от Торжка он двинулся по Волге и Вазузе (приток Волги) к междуречью Днепра, а оттуда через смоленские земли к черниговскому городу Вщиж, лежащему на берегу Десны¹⁶. Археологи установили, что Вщиж (летописный "Въщиж") погиб от монгольского нападения в 1238 г. [159, с.114-115]. Прохождение монголов через смоленские земли зафиксировано в "Слове о Меркурии Смоленском", в котором сказано, что Батый был недалеко от Смоленска и "ста от града за 30 поприщ¹⁷" [30, с.204]. Исследователи "Слова о Меркурии Смоленском" установили, что местом стоянки монгольского отряда было Долгомостье [136, с.154, 156]. Долгомостье было недалеко от современного Ельца и находилось в бассейне Десны, как и Вщиж. Скорее всего, следуя по Десне, монголы Бату вышли на р. Жиздра, по которой добрались до Козельска (он лежит на берегу Жиздры).

Город оказал монголам героическое сопротивление, некоторые подробности которого мы рассмотрели выше. Отметим еще, что успеху обороны могло содействовать то обстоятельство, на которое указал О.М. Рапов: "Козельск был хорошо прикрыт со всех сторон реками, болотами и холмами и взгорьями… Разлив р. Жиздры, наполнение ручьев и болот талой водой¹⁸ не могли не сковать действий монголов" [154, с.86]. Кроме того, козляне осуществляли удачные вылазки, во время одной из которых они уничтожили осадные орудия: "исшедше из града, исекоша праща их, нападше на полъкы их и убиша Татар" [ПСРЛ т.2, стб.781].

По сведениям русских летописей, осада продолжалась 7 недель, пока к Козельску не подошли тумены Кадана и Бури и тогда монголы "взяли его в три дня" [39, с.39]. Оборона Козельска является одним из самых замечательных эпизодов отечественной военной истории, слова галицкого летописца рисуют яркую картину борьбы русских людей за свой город: "Яко ум крепкодушный имеють людье в граде, словесы лестьными невозможно бе град прияти. Козляне же свет19 сътворише - не вдатися Батыю, рекше, яко аще князь нашь млад есть, но положим живот свои на нь и зде славу сего света приимше… Тотаром же бьющимся о град, прияти хотящим град, разбившим граду стену. И возиидоша на вал Тотаре, Козляне же ножи резахуся с ними. Свет же створиша - изиити на полкы Тотарьскые. И исшедше из града, исекоша праща их, нападше на полъкы их и убиша Татар 4 тысящи и сами же избьени быша. Батыи же взя город, изби вси и не пощаде от отрочат до сосущих млеко, о князи Васильи неведомо есть, и инии глаголяху, яко во крови утонул есть, понеже убо млад бяше есть. Оттуду же въ Татарех не смеють его нарещи "град Козлеск", но "град злый", понеже бишася по семь недель, убиша бо от Татар сыны темничи три. Татары же искавше и не могоша их изнаити во множестве труп" [ПСРЛ т.2, стб.781].

Итак, "Батыи ж взем Козелеск и поиде в земълю Половетцкую" [ПСРЛ т.1, стб.522], на чем и закончилась первая кампания "Батыева побоища". Теперь, на основе данных многих источников, можно сформулировать основную причину полного поражения Северо-Восточной Руси во время этой кампании - стратегическое и тактическое превосходство монголов, которые определялось рядом факторов:

1). Войска главных русских княжеств сидят по своим местам, т.е. вооруженные силы Руси были размазаны на значительном пространстве, что дало возможность монголам, имевшим превосходство в маневре и инициативе, бить их по частям, имея в каждом конкретном случае подавляющее преимущество. Причем монголы, пользуясь своей маневренностью и превосходством в системе планирования, имеют каждый раз на каждом своем направлении (а действуют они не одной армией, но несколькими мощными группировками) локальное превосходство над русскими. Исключения только подтверждают правило - Козельск смог сначала отразить натиск такого отдельного отряда "облавы" монголов, который тогда перешел к обсервационным действиям, но после подхода основных сил монголов, город не смог сопротивляться долее трех дней. Возможность же подхода подкрепления к монголам была обусловлена скованностью русских сил, которые разбивались монголами, имевшими локальное преимущество в каждом пункте, по частям и не могли подавать друг другу помощи. Конечно, внутрирусские причины (вспомним "княжее непособие", сформулированное на века в чеканных строках Автора "Слова о полку Игореве": "Усобица князем - на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: "се - мое, а то - мое же!" И начаша князи про малое, "се великое" молвити, и сами на себя крамолу ковати, а погании со всех стран прихождаху с победами на землю Рускую") неоказания помощи тоже сыграли свою роль, но и чисто военная составляющая такого положения является весьма важной. Это все факторы первого порядка.

2). Фактором второго порядка было качественное превосходство монголов и в случаях относительного равенства в численности [178, с.168]. Правда это качественное превосходство выражалось в лучшей организации и дисциплине, лучшем руководстве и большей настойчивости в осуществлении единого стратегического плана, но не в лучшей "технике" - вооружении и оснащении.

3). Фактором третьего порядка был шок от неожиданности, силы и динамики удара. С самого начала очевидна неготовность русских сил к происходившему "пленению Батыеву", ведь, несмотря на Калку, из событий 1223 г. не было извлечено уроков [160, с.8], а татары воспринимаются вроде привычных половцев (в летописях их прямо сравнивают с тюрками - "таурмени", "половци"). Этому также способствовал и исход нападения монголов на Булгар в 1223 г. - поражение там монголов Чжэбэ и Субэдэя могло успокоить князей Владимиро-Суздальской земли, хорошо информированных о делах своих поволжских соседей, но при этом не участвовавших в сражении на Калке и не видевших воочию монгольской армии в бою. Поэтому после получения от нее ужасающей силы ударов потрясение оказывается чрезвычайным для русских князей. В результате этого ответные меры князей зачастую являлись неадекватными и несвоевременными (например выжидание великого князя Юрия Всеволодовича на Сити), что еще более усугубляло ситуацию.

Начавшийся новый год (с 1 марта), русские летописцы, после всех ужасов "Батыева пленения", отметили особо, выделив киноварью: "Того же лета было мирно" [ПСРЛ т.1, стб.461]. И действительно, уйдя весной 1238 г. "в Половецкую степь", армия Бату занялась оставшимися непокоренными половцами Бачмана, а также подавлением вспыхнувших восстаний в ранее покоренных землях аланов, черкесов, мордвы и кипчаков. Против особо досаждавшего монголам Бачмана были отправлены лучшие силы - тумены Мэнгу и Субэдэя. Их действия против Бачмана были настолько важны, что практически в идентичном виде рассказы о них оказались сохранены у Джувейни, РД и ЮШ. Приведем рассказ Джувейни о Бачмане: "Где бы войска (монгольские) ни искали следов (его), нигде не находили его, потому что он уходил в другое место и оставался невредимым. Так как убежищем и притоном ему большею частью служили берега Итиля, он укрывался и прятался в лесах их, наподобие шакала, выходил, забирал что-нибудь и опять скрывался, то повелитель Менгу-каан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооруженных монголов. Он и брат его Бучек оба пошли облавой по обоим берегам реки. Прибыв в один из лесов Итиля, они нашли следы откочевавшего утром стана: сломанные телеги и куски свежего конского навоза и помета, а посреди всего этого добра увидели больную старуху. Спросили, что это значит, чей это был стан, куда он ушел и где искать (его). Когда узнали наверняка, что Бачман только что откочевал и укрылся на остров, находящийся посреди реки, и что забранные и награбленные во время беспорядков скот и имущество находятся на том острове, то вследствие того, что не было судна, а река волновалась подобно морю, никому нельзя было переплыть (туда), не говоря уже о том, чтобы погнать туда лошадь. Вдруг поднялся ветер, воду от места переправы на остров отбросил в другую сторону и обнаружилась земля. Менгу-каан приказал войску немедленно поскакать (на остров). Раньше чем он (Бачман) узнал, его схватили и уничтожили его войско. Некоторых бросили в воду, некоторых убили, угнали в плен жен и детей, забрали с собою множество добра и имущества и затем решили вернуться. Вода опять заколыхалась и, когда войско перешло там, все снова пришло в прежний порядок. Никому из воинов от реки беды не приключилось. Когда Бачмана привели к Менгу-каану, то он стал просить, чтобы тот удостоил убить его собственноручно. Тот приказал брату своему Бучеку разрубить его (Бачмана) на две части"²⁰ [49, с.24].

Другие монгольские отряды также подавляли восстания кипчаков, но только в западной части Дешт-и-Кыпчак (куда они не дошли в 1237 г.) - в бассейне Северного Донца, в предкавказских степях и даже забирались в Крым. Так, Берке "отправился в поход на кипчаков и взял [в плен] Арджумака, Куран-баса и Капарана, военачальников Беркути", а Мэнгу и Кадан "выступили в поход против черкесов и зимою²¹ убили тамошнего государя по имени Тукара" [39, с.39]. Судя по сообщению РД, кипчаки Бачмана, против которых изначально выступил Мэнгу, были связаны с асами, т.е. аланами [39, с.38]. Видимо, в ходе уничтожения кипчаков Бачмана, тумены Мэнгу плотно занялись и союзными им племенами Северного Кавказа - асами и черкесами. Во всяком случае, в сообщениях ЮШ за 1238 - 1240 гг. Мэнгу и приближенные к нему нойоны регулярно упоминаются в связи с боями против асов/алан.

Только зимой 1238/39 г. монголы опять побывали в русских землях - тумены Гуюка, Мэнгу, Кадана и Бури в ходе подавления восстания мордвы, под общим командованием Субэдэя (см. рассказ РД о вождях поволжских племен Баян и Джику, [39, с.38]), выдвинулись в Муромскую землю, взяли Муром, разорили земли по Нижней Клязьме вплоть до Нижнего Новгорода: "на зиму Татарове взяша Мордовьскую землю и Муром пожгоша, и по Клязме воеваша, и град святой Богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя" [ПСРЛ т.1, стб.470], при этом какой-то из отрядов монголов прошел и дальше на Волгу и взял "Городец Радиловь на Волзе" [ПСРЛ т.15, стб.374]. Тогда же какой-то иной отряд монголов сделал набег на Рязанскую землю: "Приходиша Батыеви Татарове въ Рязань и поплениша ю всю" [ПСРЛ т.10, с.115].

Когда Берке и другие царевичи занимались западной частью Половецкой степи, они были должны обеспечить себе правый фланг со стороны южного пограничья Руси и Половецкой земли. Видимо, этим надо объяснить погром Переяславского княжества весной 1239 г. - Переяславль Русский к тому времени более трех веков был южным форпостом Руси. Батый направил туда войска своих братьев, как пишет летописец, для уничтожения этих пограничных городов "Руской земли": "Батый же нача посылати на городы Руския" [ПСРЛ т.17, стб.22]. 3 марта 1239 г. один из монгольских отрядов армии Берке разгромил Переяславль и перебил его жителей: "взять град Переяславль копьем, изби весь" [ПСРЛ т.2, стб.781]. После чего они опять ушли до осени в Дешт-и-Кыпчак и Северный Кавказ, готовя новую кампанию, уже против Черниговского княжества, оставшегося практически нетронутым на предыдущем этапе "Батыева пленения".

Основные силы армии Мэнгу и Гуюка были заняты на Северном Кавказе: "Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури направились к городу Минкас и зимой²², после осады, продолжавшейся один месяц и пятнадцать дней, взяли его" [39, с.39]. О том же событии рассказывает и ЮШ: "зимой, в одиннадцатой луне²³, войска под командой Мэнгу окружили город алан Ме-це-сы²⁴ и через 3 месяца захватили его" [55; цз.2, с.13], т.е. Минкас у РД - это аланский город, где армия Мэнгу и Гуюка простояла как минимум до начала 1240 г. А Шибан (брат Бату) и Бучек осенью 1239 г. направились в Крым [39, с.39] и дошли до его южного побережья в декабре - 26 декабря 1239 г. ими был захвачен Сурож (Судак), о чем сохранилась запись очевидца (в одной из древних книг сурожского монастыря сохранилась запись на полях, датированная 26 декабря 1239 г. - "в тот же день пришли татары", ее видел и описал исследователь середины XIX в. [136, с.156]). Таким образом, для похода на Чернигов оставались только тумены других Джучидов - с Бату и Берке во главе. Осенью 1239 г. они появились под Черниговым, подойдя к нему с юго-востока и "обьступиша град в силе тяжце" [ПСРЛ т.2, стб.782]. Черниговские князья поступили аналогично суздальским - полки Мстислава Глебовича и некоторых других князей пришли на помощь городу и приняли бой в поле. Результат был знакомым по кампании 1237/38 г.: "побежен бысть Мьстислав, и²⁵ и множество от вои его избьеным бысть" [там же]. Сам Чернигов подвергся мощному воздействию монгольского осадного арсенала ("меташе бо каменем полтора перестрела, а камень можаху 4 мужи сильни подняти" [ПСРЛ т.17, стб.22]) и пал 18 октября 1239 г. [34, с.12], "взяша татарове Чернигов, князи их выехаша въ Угры, а град пожегше и люди избиша, и манастыре пограбиша" [ПСРЛ т.1, стб.469]. После падения Чернигова монголы не пошли на север, а занялись грабежом и разорением на востоке, вдоль Десны и Сейма - археологические исследования показали, что Любеч (на севере) был не тронут, зато пограничные с Половецкой степью городки княжества, такие как Путивль, Глухов, Вырь и Рыльск, были разрушены и опустошены [97, с.114]. Закончив с этим, монгольские тумены вернулись на юг, в Половецкую степь.

Видимо, еще в 1239 г. произошла ссора Бату и Гуюка, последнего в ней поддержали царевичи Чагатаева дома [16, с.194-195]. Понадобилась переписка с великим кааном, который приказал своему сыну Гуюку быть в подчинении у Бату [16, с.195]. Из Каракорума ярлык-приказ каана по этому поводу не мог придти к Бату раньше 1240 г. С появлением этого ярлыка разъединенные до того силы монголов, опять сосредоточились под единым командованием - Бату и Субэдэя [209, с.40], главного советника при хане (в биографии Субэдэя сказано, что Бату также просил у каана дать приказ Субэдэю помочь в руководстве армией в последней кампании против русских, см. в Дополнении). Статус Субэдэя можно понять по словам захваченного осенью 1240 г. "языка"-монгола: "Себедяи богатур", который хотя и "не от роду же его", был у Батыя "воевода его перьвыи" [ПСРЛ т.2, стб.781], т.е. не будучи чингизидом Субэдэй имел права выше других царевичей в этом походе, что вполне соответствует данным его биографии в ЮШ.

Последняя кампания монголов Бату на Руси началась в конце лета 1240 г. Но еще в начале этого года произошел разведывательный поход к Киеву корпуса Мэнгу, который оставил часть сил Букдаю, назначенному вместо него вести бои на Кавказе - "назначив войско для похода, они поручили его Букдаю и послали его к Тимур-кахалка²⁶ с тем, чтобы он занял и область Авир" [39, с.39]. Этим армия Бату вносила свой вклад в дело покорения Закавказья - именно в это время там оперировал корпус Чормагана.

Мэнгу подошел к Киеву с юго-востока, т.е. с того направления, где монголы в предыдущем году уничтожили пограничные крепости и станы "своих поганых"²⁷, десятилетиями защищавшие Переяславское и Черниговское княжества от нападений кочевников. Как сообщает Ипатьевская летопись: "Меньгуканови же пришедшу сглядать град Кыева, ставшу же ему на оной стране Днепра, во градка Песочного, видив град удивися красоте его и величеству его, присла послы свои к Михаилу и ко гражанам, хотя и²⁸ прельстити, и²⁹ не послушаша" [ПСРЛ т.2, стб.782]. Поскольку Мэнгу осаждал аланскую крепость еще в начале 1240 г., то его приход к Киеву зимой 6748 года, приходящейся на зиму 1239/40 года, должен быть датирован не ранее чем февралем-мартом 1240 г. Это была рекогносцировка - Мэнгу остановился на левом берегу Днепра ("на оной стороне"), видимо недалеко от Пересечня или Пересечена (крепость у переправы через Днепр, в 6 км от Киева, недалеко от Выдубического монастыря, [175, с.30-31]). Приведенное в ИЛ название "градка Песочного" в литературе часто остается не разъясненным, но скорее всего это искаженное "Пересечна" ("у Пересечна"), так как в других списках летописей и у Татищева приведен вариант "Песочна" ([ПСРЛ т.26, с.76], [47, с.27]). Переписчик мог записать "понятным" словом запорченное место, так как название Пересечня очень рано исчезло и было прочно забыто, будучи заменено на Китаево (от слова "скит"), поскольку около городка Пересечень имелся скит Киево-Печерского монастыря [175, с.31]. Разведав переправы через Днепр и не получив согласия на добровольное подчинение Киева власти монголов, корпус Мэнгу ушел из Руси.

О начале последней кампании Батыя на Руси в 1240 г. сохранилось очень мало сведений в русских источниках - все они сводятся к статье в Ипатьевской летописи об осаде Киева и его взятии монголами, а также к упоминанию даты падения Киева в других летописях. Археология кое-что добавляет к ним, но все же недостаточно. Согласно всем этим данным, картину последнего похода объединенных сил всех чингизидов можно представить только в общих чертах (кроме осады и взятия Киева). Поэтому очень важным является указание Рашид ад-Дина о направлении главного удара - "осенью… царевичи Бату с братьями, Кадан, Бури и Бучек направились походом в страну русских и народа черных шапок" [39, с.44-45]. Поскольку города-крепости и станы "черных клобуков" на левобережье Днепра были разрушены в 1239 - начале 1240 г., то единственной нетронутой их областью было Поросье, которое с XI в. было главной базой этих тюркских федератов Руси (достаточно вспомнить, что там был специально построен город Юрьев, нынешний г. Белая Церковь, где была поставлена епископская кафедра для миссионерской деятельности среди язычников "черных клобуков", и ввиду важности этой задачи в летописях уделяется несоразмерное внимание именно этой епископии [175, с.49]). Название главного города Поросья - Торческ, также говорит о том, что "свои поганые" давно и прочно укоренились в там, жили вперемешку с русским населением, перенимая их веру и некоторые черты быта, в то время как русские многое заимствовали от своих тюркских соседей и союзников (подробнее об этом см. [178]). Поэтому именно в Поросье находилась "страна русских и народа черных шапок".

Данные археологии подтверждают, что города-крепости и селища в Поросье подверглись удару на уничтожение - разведки 1954 г. дали материал по 23 таким городищам, запустевшим в первой половине XIII в., 13 из них на Роси и 10 на Россаве [97, с.118]. Полностью были раскопаны городки на Княжей горе и горе Девица (Нижняя Рось), в них была обнаружена сходная картина - найдены десятки и сотни единиц вооружения (сабли, мечи, булавы, наконечники копий и стрел), большое количество кладов (это указывает на гибель населения, не вернувшегося за своими захоронками) и десятки фрагментов скелетов и полных костяков, разбросанных в беспорядке. Найденные монеты и печати позволили точно датировать гибель городищ концом 1230-х годов. Вывод археологов - города пали в результате осады и штурма, защитники оказали яростное сопротивление и почти все погибли [97, с.119]. Исследование всей полосы расселения "черных клобуков" на Киевщине показали полный разгром Поросья, города по Роси и Россаве частью погибли и не восстановились впоследствии, частью покинуты жителями и уничтожены (на некоторые прежние места жители позднее вернулись, особенно это касается тех городищ, где в округе имелись хорошие условия для укрытия от кочевников, т.е. где "леса, овраги, реки, болота укрывали от татарской конницы" [89, с.79]), а по пути к Киеву монголы разрушили "многочисленные города и феодальные замки, прикрывавшие подступы к столице (Витичев, Василев, Белгород и др.)", окрестности Киева были опустошены "вплоть до Вышгорода и Городца" [97, с.120].

Эти данные археологии до сих пор не были подкреплены письменными источниками, но возможно относительно взятия монголами Юрьева и Торческа имеются известия в 1-й биографии Субэдэя в ЮШ (там их 2 - одна в 121-й цзюани, а другая - в 122-й). Приведенный в ней рассказ о событиях года синь-чоу³⁰ имеет ряд интересных деталей, которые относятся к походу Бату на Русь. В данном месте биографии Субэдэя упоминается город "Ту-ли-сы-гэ", который был взят только когда Субэдэй привел на помощь к Бату свои войска, состоявшие из неких "хабичи": "Субэтай набрал войско из хабичи, [а из числа] керун-кобэхуд и прочих каждый пятидесятый человек последовал за ним. [Субэтай] в одном сражении захватил Е-ле-бань, выдвинулся вперед, атаковал Ту-ли-сы-гэ и за 3 дня овладел им, полностью взял племя тех русских и вернулся" [56; цз. 121, с.2978].

Сразу можно сказать, что эти события могут быть отнесены на период после 1239 г. Дело в том, что эти "хабичи" и «керун-кобэхуд», т.е. разновидности феодально-зависимых людей и попавших под протекторат монгольских нойонов целых племен - это в первую очередь булгарские, буртаские, саксинские, башкирдские, мордовские, марийские и чувашские князьки с их ополчениями. Так, о мордовских князьях на службе татар сообщают и русские летописи ([ПСРЛ т.9, с.211] и [ПСРЛ т.11, с.27]). Для сравнения – аналогичную ситуацию описывает ЮШ в разделе трактатов «Войска», приводя указ Буянту-хагана от 1313 г., по которому были привлечены "хабичи" в целях обороны пограничья Юньнани (см. [55; цз.98]). Чтобы правильно оценить вышеприведенное известие ЮШ о "хабичи"-"подчиненных" и понять, кто именно в них входил, надо посмотреть на события в Поволжье и предкавказских степях в 1238 - 1239 гг., где важную роль играли именно Субэдэй и Мэнгу.

Видимо, именно там Субэдэй и набрал пресловутых "подчиненных". Механизм включения сил завоеванных народов Булгара описан Юлианом: "Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой вперед себя" [4, с.85-87]. Итак, очевидец говорит, что монголы брали в свое войско народ следующих завоеванных стран - Саксина, Булгара, Мордовии, Мари, Чувашии и Башкирии. О покорности монголам некоторых князьков тех мест говорят и Джувейни (выше цитировался его текст о взятии Булгара, [49, с.22]), и Рашид ад-Дин: "пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили [монгольским] царевичам покорность" [39, с.38]. Таким образом, происхождение вышеупомнутых "подчиненных" с их командирами в войске Субэдэя, покорявшего Европу, стало понятным - монголы еще раз сумели использовать народы Поволжья, Прикамья и половецкой степи в качестве дополнительного ресурса, с помощью которого восполнили потери от похода на Русь. Кроме того, об участии мордвы в походе в Европу упоминает и Рубрук: "К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах. Их государь и большая часть людей были убиты в Германии. Именно Татары вели их вместе с собою до вступления в Германию, поэтому Моксель очень одобряет Германцев, надеясь, что при их посредстве они еще освободятся от рабства Татар... Среди них живут другие, именуемые Мердас, которых Латины называют Мердинис, и они - Сарацины" [42, с.110].

Итак, Субэдэй, "иже взя Болгарьскую землю" [ПСРЛ т.2, стб.784], о чем знали даже в Киевской земле в 1240 г., привел пополнение из Поволжья не ранее 1240 г. Значит события, когда был взят "Ту-ли-сы-гэ" и произошло сражение, в котором Субэдэй "захватил Е-ле-бань", относятся к походу на Русь в 1240 г., т.е. к осени этого года, когда монголы прошли через землю "черных клобуков". А именно там находится город Торческ, название которого и транскрибировано китайскими иероглифами как "Ту-ли-сы-гэ"³¹. Упомянутый же в биографии русский владетель "Е-ле-бань" - скорее всего, совмещение разных русских собственных имен, непонятных китайским сводчикам ЮШ, которые пользовались искаженными переводами (скорее даже пересказами) монгольских летописей, часто с запорченными местами; примером такого пересказа является, в частности, ШУЦЧЛ. Так, "Е-ле" вполне соответствует передаче имени "Юри", а в событиях на Руси монголы сталкивались со множеством как "Юриев"-людей (князей), так и городов "Юрьевых", перемешавшихся в передаче разных событий и потом дополнительно искаженных в переводах. Поэтому вполне можно предположить, что помимо установленного Торческа, Субэдэй также взял и город Юрьев что в Поросье.

Помимо выявленного лингвистического соответствия: "Ту-ли-сы-гэ" = Торческ и неразличимости для китайских сводчиков ЮШ очередного "Юрия", под которым на самом деле фигурирует г. Юрьев, переданный знаками "Е-ли-бань" (которые примелькались китайским сводчикам ЮШ по другим местам, где имелись транскрипции "Е-ли"-"Юриев", переданных этими же знаками), есть еще одни драгоценный намек в тексте ЮШ - Субэдэй не уничтожил "русских того племени" (т.е. русских "Е-ли-баня") а "забрал всех". И ведь это верно - практика взаимодействия монголов с оседлыми народами была другой, из них монголы забирали с собой немногих, т.е. ценных ремесленников, мастеров и т.п. А вот из кочевых людей - брали всех (за исключением местных князьков, которых уничтожали), это хорошо обосновал Г.А. Федоров-Давыдов ([185, с.233-234, 247]), поскольку такая практика позволяла пополнить как число работников в кочевом хозяйстве (говорил ведь тот же Субэдэй русским князьям перед Калкой, что монголы "пущени на холопы и на конюси свое" [24, с.62]), так и количество воинов для монгольского войска. Как раз в Юрьеве, Торческе и их округе в Поросье жил именно такой народ, т.е. было кого брать там для нужд монгольского войска, шедшего дальше на запад.

Взятый монголами Торческ так и не возродился, археологи предполагают, что раскопанное в 38 км от г. Белая Церковь, между селами Ольшанница и Шарки, огромное (свыше 90 га) городище XIII в., является его остатками [178, с.90]. Развалины Юрьева, крупного города Руской Земли, долго привлекали взгляды проезжавших через эти пустынные земли руских людей - после монгольского погрома старое порубежье Руси со степью перестало быть таковым, там теперь селились небольшими островками выжившие "черные клобуки" да отчаянные русские люди. И все они были во власти новых хозяев Приднепровских степей - татар. Проезжая мимо развалин собора Юрьева (как выше отмечалось, этот центр епископии, нацеленный на миссионерство среди "своих поганых", пользовался большим вниманием со стороны киевских князей и митрополитов), они могли только изредка вспоминать, что белые остовы каменных строений - это церкви Юрьева, имя которого забывалось и заменялось на просто "Белая Церковь".

Таким образом, введение в научный оборот дополнительного письменного источника о событиях в 1240 г. в землях "своих поганых" дает возможность лучше оценить события этой последней кампании Батыя и Субэдэя на Руси. Роль Субэдэя в ней оказывается довольно специфической - ему поручено, как это не раз было в его карьере, "разобраться" с тюркскими народами, не желавшими подчиниться монголам. Только ли военные таланты и эффективность их использования заставляли выбирать Субэдэя для таких миссий? Видимо, они играли главную роль в принятии Чингисханом и его преемниками подобных решений. Тут можно вспомнить о догадке известного исследователя кипчаков С.А. Ахинжанова - Субэдэй, выходец из урянхаев, мог ссылаться на родство последних с теми тюркскими племенами, которые, как и урянхаи, были когда-то в составе Кимакского каганата.

Благодаря этому Субэдэй в 1222 г. и мог "улещивать" половцев бросить их союзников алан, говоря им, что они (половцы) ему родичи [59, с.147]. Торки (гузы) и печенеги, главные составляющие объединения "черных клобуков", тоже были некогда выходцами из распавшегося Кимакского каганата. Не было ли одной из причин того, почему Субэдэя отозвали к Бату в 1240 г. еще и то, что в кампании против Руси и ее тюркских федератов понадобились и военные способности, и дипломатическая ловкость Субэдэя. Судя по данным ЮШ ему пригодилось и то, и другое - одни города Поросья он уничтожал, другие ему сдавались, так что он смог набрать достаточное количество новых подданых для кочевой империи монголов и увести их с собой. Однако не всех - избежавшие этой участи "черные клобуки" все же сохранили свое присутствие в Поросье (топонимика и археология Поросья это подтверждают, см. [185] и [89]). Но среди них, обескровленных монгольским погромом, значительно быстрее пошли процессы христианизации и ассимиляции с русскими. В итоге, к XV в. можно говорить об окончании этого процесса, население этих мест все больше становится известным как "козаки" - свободные люди по-тюркски.

Субэдэй. Китайский средневековый рисунок

Покончив с сопротивлением "черных клобуков", в ноябре 1240 г. соединенные силы всех чингизидов под командованием Бату подошли к Киеву и осадили его. Оборона города была в руках тысяцкого Дмитра Ейковича. Дело в том, что за 2 предыдущих года монгольского нашествия на Русь, в Киеве продолжалась борьба за власть - бежавший в 1239 г. "пред Татары в Угры" черниговский князь Михаил Всеволодович освободил киевский стол, который немедленно захватил смоленский князь Ростислав Мстиславович, а его в свою очередь изгнал из Киева галицкий князь Даниил Романович. Но Даниил Галицкий, получив под свой контроль Киев, не перебрался в него со своими полками, а оставил город на своего тысяцкого, который был вынужден опираться только на ресурсы самого Киева. А против них у Батыя были "силныи воеводы Урдю³² и Баидар, Бирюи, Каидан, Бечак и Меньгу и Кююкь³³, иже вратися, уведав смерть канову и бысть не от роду же его, но бе воевода его перьвыи - Себедяи богатур и Бурунъдаии багатырь, иже взя Болгарьскую землю и Суждальскую, инех бещисла воевод" [ПСРЛ т.2, стб.785]. Их тумены действительно были "в силе тяжце", которые "много множьствомь силы своеи и окружи град и остолпи си" [ПСРЛ т.2, стб.784].

Осада Киева была достаточно долгой, сильные укрепления города ломались большим количеством камнеметов, "бес престани бьющим". По сведениям Псковской 3-й летописи монголы взяли Киев 19 ноября 1240 г., но южнорусское летописание (а равно и владимиросуздальское) указывает датой падения города Николин день, т.е 6 декабря. Возможно первая дата указывает на взятие монголами в конце ноября так называемого "Ярославова города", т.е. стен Киева, поставленных Ярославом Мудрым, который расширил территорию города относительно той, что была при его отце Владимире Святославиче. На то, что монголы, взяв стены "Ярославова города", остановились на какое-то время, есть указание и в Ипатьеской летописи. Поэтому галицкий летописец, более осведомленный в сути происходившего, и посчитал датой окончательного взятия города Николин день, когда пал последний очаг сопротивления - Десятинная церковь внутри "града Владимира". По захваченному городу растеклись отряды монголов, которые грабили и убивали - "от мала до велика вся убиша мечем" [ПСРЛ т.1, стб.470]. Проезжавший через Киев Плано Карпини пишет о виденном им состоянии Киева: "теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей они держат в самом тяжелом рабстве" [12, с.47]. Он же замечает, что осада Киева была долгой, а его жителей монголы перебили [там же]. Раскопки М.К. Каргера в Киеве в основном подтвердили все эти сведения (см. [98]).

После падения Киева монголы двинулись на Волынь и Галич. Сам Батый с основными силами направился к Колодяжину и Данилову (бассейн р. Случь), а выделенные облавные отряды "проходили облавой туман за туманом все города Владимирские и завоевывали крепости и области, которые были на [их] пути" [39, с.45]. В Никоновской летописи также говорится, что по пути "в Угры" Батый "много множество бесчисленно Русских градов взятъ, и всех поработи" [ПСРЛ т.10, с.117]. Часть их бралась штурмом и защитники с населением уничтожались (Райки или Райковецкое городище, Колодяжин, Каменец и Изяславль), некоторые сдавались и даже делались добровольными помощниками монголов (болоховские города, такие как Деревич, Губин и другие - "оставили бо их Татарове, да им орют пшеницю и проса" [ПСРЛ т.2, стб.792]), но некоторые крепости монголы так и не смогли взять (Кременец, Данилов и Холм).

Несмотря на героическое сопротивление защитников укрепленных линий на Случи, Верхнем Тетереве и Горыни, состоявших из городков-крепостей "райковецкого типа", монголы прошли вглубь Волыни. Центром ее был г. Владимир (ныне Владимир-Волынский), "большой и сильно укрепленный город, с мощными деревянными стенами и башнями" [97, с.126]. Об его осаде в летописях не имеется подробностей, ясно только, что город был взят штурмом - "Батыю… приде к Володимеру и взя и³⁴ копьемь и изби и не щадя" [ПСРЛ т.2, стб.786]. Раскопки польских археологов в 30-х годах XX в. показали, что повсеместно на территории центра города находится слой угля и пепла в 30 см, а в нем разрозненные костяки со следами ударов холодного оружия, железные наконечники стрел, там же найдены черепа с вбитыми в них железными гвоздями [97, с.127]. Судя по всему, сражение за город приняло ожесточенный характер и длилось достаточно долго, почему озлобленные завоеватели подвергли жителей города особо жестокой расправе.

Взятие Владимира ознаменовалось важным событием во внутримонгольской политике - от Бату в Монголию ушли Гуюк и Мэнгу. Решение об их отзыве было принято Угэдэем в Каракоруме в начале 1240 г. ([39, с.40]). Но видимо известие об этом пришло в Европу значительно позднее, во всяком случае еще во время осады Киева тумены Гуюка и Мэнгу были в составе армии Бату. Помимо приказа каана было, видимо, и столкновение мнений о целесообразности продолжения похода дальше на запад. Во всяком случае, имеется аргументированное предположение у В.Л. Егорова, что поход в Польшу и Венгрию "Бату предпринял по собственной инициативе", а не в соответствии с решением общеимперской власти [90, с.27]. Это вполне разумно, так как соперник Бату Гуюк всегда мог сослаться на решения курултая 1235 г. Уход туменов самых влиятельных (после Бату) чингизидов, несомненно, уменьшил силы монгольской армии. Кроме ухода туменов Гуюка и Мэнгу, армия Бату была ослаблена потерями в ходе четырехлетней войны.

Ведь только за счет отдельных успешных действий русских войск и упорному сопротивлению городов-крепостей, монголы понесли чувствительные потери в походах 1237 - 1240 гг. Эти потери в борьбе в русскими монголы пополняли, помимо поволжских народов, также и за счет кипчаков, чья родовая аристократия вырезалась, а они сами включались в состав туменов монголов [185, с.233-234, 247]. Но эти пополнения могли залатать потери в строю только тех туменов, что остались у Бату после ухода Гуюка и Мэнгу. Поэтому общую численность его армии, которая пришла в Центральную Европу, можно оценить как не превышающую 100 тыс. человек.

От Владимира монголы двинулись тремя корпусами - один, с Байдаром во главе (считается, что у него было 3 тумена, [136, с.163]), пошел через Берестье (современный Брест) в Польшу и Чехию, два других - в Венгрию, один из них через Карпаты (его вел его сам Бату вместе с Субэдэем), а второй, под командованием Кадана [135, с.222], пошел на юг, через Молдавию в Семиградье. События этого похода частично уже были освещены в предыдущей главе, поэтому ограничимся сообщением основных фактов касательно боевых действий монголов в Центральной Европе, которые не приводились выше. До Галича эти два корпуса - Бату и Кадана, дошли вместе. Галич был ими взят за три дня [178, с.179] (летописи пишут о взятии Галича очень скупо, они только отмечают, что Батый разгромил "тако же и град Галичь" как и Владимир) и уже от него их движение в Венгрию пошло по отдельным направлениям. В Ипатьевской летописи сообщается, что идти в Венгрию "не стряпая" посоветовал Батыю взятый им в плен киевский тысяцкий Дмитр Ейкович [ПСРЛ т.2, стб.786]. Понятно, что Батый и сам собирался туда идти, а советы тысяцкого, видимо, касались сведений о снежной ситуации на перевалах в Карпатах, которая сильно зависит от погоды в разные времена года.

В Польшу тумены Байдара пришли через Малопольшу - на этом пути они разорили Люблин, Завихвост, заняли Сандомир после сражения под Турском, где они 13 февраля 1241 г. разбили малопольское ополчение [139, с.216]. Попытка остановить монголов перед Краковом в боях при Хмельнике (18 марта) и Торчком (19 марта) окончилась разгромом краковской дружины (воевода Владислав Клеменс) и сандомирского полка (командовали им воевода Пакослав и кастелян Якуб Ратиборович) [136, с.163-164]. Поляки на себе убедились, что тактика полевых сражений - в пользу монголов, которые сами стремились уничтожить противника в поле, чтобы без особого труда занять лишенные защитников города.

Так и здесь, после боев под Хмельником и Вельким Турском, они легко овладели Поланцем и Вишлецем, а 22 марта ими был занят Краков. Но их попытка устроить облаву в Шлёнской земле провалилась - отряд Бахату был отражен от Вроцлава, поэтому успехи ограничились грабежом некоторых земель Мазовии и Куявии [136, с.164]. Тем временем, на помощь Вроцлаву должны были отправиться польское войско князя Генриха и вспомогательный отряд чешского короля Вацлава, их соединение планировалось у Легницы. Но монголы опередили его на один день - 9 апреля 1241 г. в поле к югу от Легницы они наголову разбили польско-германское войско князя Генриха, а его самого убили. В это время основная группировка монголов громила Венгрию и ее руководитель Бату призвал корпус Байдара присоединиться к нему. В мае монголы Байдара были уже в Моравии, откуда двинулись дальше, в Венгрию.

Осада Легнице. Рисунок XIV в.

Главные силы армии Бату, пришедшие в Венгрию, смогли навязать венграм выгодное для себя полевое сражение: 11 апреля 1241 г. они разбили главные силы Венгерского королевства при реке Шайо. Войска Бату атаковали лагерь венгров с севера, а корпус Субэдэя с юга. Оказавшиеся в окружении венгерские войска не смогли проявить достаточной стойкости - часть их упорно сражалась (в частности, за мост, где монголы понесли чувствительные потери), но другая побежала. По свидетельству Фомы Сплитского, дело решила паника, начавшаяся в венгерском войске: "во втором часу дня все многочисленное татарское полчище словно в хороводе окружило весь лагерь венгров. Одни, натянув луки, стали со всех сторон пускать стрелы, другие спешили поджечь лагерь по кругу. А венгры, видя, что они отовсюду окружены вражескими отрядами, лишились рассудка и благоразумия и уже совершенно не понимали, ни как развернуть свои порядки, ни поднять всех на сражение, но, оглушенные столь великим несчастьем, метались по кругу, как овцы в загоне… Несчастная толпа венгров, отчаявшись найти спасительное решение, не представляла, что делать… король и князья, бросив знамена, обращаются в бегство… по всему пути валялись тела несчастных… жалкие остатки войска, которыми еще не насытился татарский меч, были прижаты к какому-то болоту, и другой дороги для выхода не оказалось; под напором татар туда попало множество венгров и почти все они были поглощены водой и илом и погибли" [51, с.108-109]. Согласно сведениям из биографии Субэдэя в ЮШ в этой битве участвовали все основные военачальники похода (кроме Байдара) - Бату, Орда, Шибан, Кадан, Субэдэй и Бахадур (Бахату).

Силы собственно венгров были сравнительно небольшими - численность их не превышала 30 тысяч, так по крайней мере сообщает В. Рубрук: "Венгерский король имеет, самое большее, не свыше 30 тысяч воинов" [42, с.194]. Конечно, это оценка высказана в 1255-1256 гг., после монгольского погрома. Но и во время нашествия монголов далеко не все силы венгров были собраны - феодальное рыцарское ополчение, как уже отмечалось, всегда проигрывало монголам по временному фактору. Хотя для решающей битвы при Шайо (или Сайо, в долине Мохи) к королю Беле IV все же успел подойти со своим войском его брат, хорватский герцог Коломан (Кальман) и их объединенное войско могло достигнуть 60 тыс. (цифра, возможно, преувеличена средневековым хронистом). Разгром этих сил был решающим для дальнейшей судьбы кампании - после Шайо монголы приступили к своей обычной практике "облавы" беззащитной страны (были взяты Варадин, Арад, Перг, Егрес, Темешвар [137, с.21]). Одним из крупнейших корпусов, выделенных для облавы, был отряд Кадана. Именно он прошелся огнем и мечем от Пешта до Адриатики, захватывая и разоряя венгерские города и крепости, как это было рассказано выше. Сам же Бату отправился в Словакию и Чехию - перед его туменами пали Банска Штявница, Пуканец, Крупина (в Словакии), а также Опава, Бенешев, Пржеров, Литовел и Евичко (в Чехии) [136, с.169].

Максимальное продвижение монголов на запад было зафиксировано в апреле 1242 г., когда они вышли к Адриатике. Воевавшие там монгольские отряды, рассыпавшись на отдельные мелкие подразделения, потеряли свою ударную силу, они были уже не в состоянии брать крупные города (как это было подробно рассмотрено в разделе "Осадные технологии монголов"), а только занимались грабежом их окрестностей. Отход на плодородные пастбища Паннонии для устройства там постоянной базы монгольской конницы, как это планировал Бату еще осенью 1240 г., оказался уходом из Центральной Европы навсегда. Дело в том, что монголы не смогли остаться в Венгрии из-за пришедшей вести о смерти в конце декабря 1241 г. каана Угэдэя. Отозванный ранее из Европы Гуюк становился опасным конкурентом в борьбе за власть, а то обстоятельство, что он враждовал с Бату, торопило последнего занять более выгодные позиции ближе к Центральному улусу. Поэтому для учреждения своей ставки Бату решил вместо самого западного края выбрать Поволжье, середину Дешт-и-Кыпчак. Туда он двинул свои войска из Центральной Европы (на обратном пути к низовьям Дуная, для встречи там с Бату, корпус Кадана с Адриатики прошел через Болгарию, эту последнюю жертву монгольского нашествия в Европу) и уже в 1243 г. принимал в Сарае первых русских князей, прибывших к нему с выражением покорности и просьбами об утверждении на столе своих княжеств.

Примечания и комментарии

1. Предки чувашей

2. Предки удмуртов

3. Нумерация ссылок на источники и литературу, а также список принятых сокращений приводятся в "Библиографии"

4. Т.е. Саксин и Булгар

5. Т.е. с монголами

6. Ныне городище Старая Рязань, в 48 км вниз по Оке от современной Рязани, тогда называвшейся Переяславлем Рязанским

7. По русским летописям - за 5-6 дней

8. В тексте ЮШ - "Е-ле-цзань", транскрипция звуков "Е-ре-зань", т.е. "Резань", так как этимологию названия "Рязань" исследователи связывают с названием родового подразделения мордвы эрьзя/эрьзань, территории которой как раз и осваивали русские колонисты Муромо-Рязанской земли

9. По И.И. Срезневскому "видети" имело еще и значение "обдумать", но возможна и описка вместо "ведавше"

10. В Москве его захватили, но убили как заложника во время осады Владимира, когда его братья отказались сдать город, [46, с.234]

11. До Суздаля от Владимира 30 км, это около половины дневного перехода

12. Юрьев-Польский

13. Т.е. сына Ярослава Всеволодовича

14. Т.е. "Всеволода", имеется в виду Владимиро-Суздальский великий князь Всеволод Большое Гнездо

15. Великий князь Юрий Всеволодович

16. В 50 км на северо-запад от Брянска

17. Чуть больше чем 30 км

18. Дело происходило в апреле 1238 г.

19. Т.е. "совет, собрание"

20. Ср. в ЮШ: "[Мэнгу]… напал на племя кипчаков, а их главарь Бачман убежал на остров в море. Император узнал [об этом] и поспешил двинуть войска, чтобы прийти в его земли. Как раз в это время задул сильный ветер, воды моря ушли и его мелководье можно было перейти. Император обрадованно сказал так: "Так Небо открывает путь для меня!" Поэтому [Мэнгу] перешел в наступление, перебил весь тот народ и схватил Бачмана, приказав [держать] его коленопреклоненным. Бачман сказал так: "Я - государь страны, и разве стал бы любыми путями искать спасения? Мое тело не имеет горба и разве от стояния на коленях он появится?" [Мэнгу] тогда приказал посадить его в тюрьму. Бачман сказал охранявшим [его] так: "Я спрятался в море, от рыб не отличишь, однако в конце концов был пойман - Небо [так решило]! Сегодня уже подошел срок вернуться воде, войско должно быстрее возвращаться". Император послушался его и отозвал войска, но вода уже подошла и последние войска переправлялись вплавь" [55; цз.3, с.15]

21. Т.е. зимой 1238/39 г.

22. Зимой 1239/40 г.

23. 27 ноября - 26 декабря 1239 г.

24. Передает транскрипцию звуков "М-к-с", что полностью совпадает с названием города у Рашид ад-Дина

25. Тут "и" означает - "его"

26. Букв. "Железные ворота", т.е. Дербент

27. Так назывались в летописях тюркские федераты русских княжеств - торки, печенеги, берендеи, ковуи и прочие, другое их название - "черные клобуки", данное благодаря их характерным черным шапкам - колпакам/клобукам; они несли пограничную службу, давали легкую конницу в княжеские дружины и за это получали в свое распоряжение земли на южных границах "Руской земли"

28. Т.е. - "их"

29. Здесь - "они"

30. С 13.02.1241 г. по 1.02.1242 г.

31. В китайских транскрипциях XIV в. звук "р" передавался через слоги, начинающиеся с "л", т.е. "Ту-ли-сы-гэ" передавал рамку следующих согласных - Т-р-с-г/к, т.к. тюркское q могло передаваться и как "к" и как "г", поэтому транскрипция "Т-р-с-к" неплохо соотноситася с древнеруским "Търческ"

32. Орда, брат Бату

33. Т.е. Гуюк

34. Тут - "его"

©Роман Храпачевский, 2003
текст представляет собой параграф 18.3 книги "Военная держава Чингисхана", М. 2004

На главную

Содержание